"Иногда в ночное время ходи один в места непроходимые, в места дикие, в места страшные, в места мрачные, в такие места, которые, как ты чувствуешь, являются гнездилищем и обиталищем демонов. Ты либо победишь их непобедимой силой имени Господня, изгонишь их из их жилища и вернешься таким образом победителем, либо умрешь на этой умопостигаемой войне, чтобы не вернуться побежденным".
"Трезвенное созерцание" (1851 год) афонский исихаст.
Я был
предупрежден о времени 7 часов 25 ноября 2012. О том, что оно особенное
(значение этого времени для нашей Планеты описано в статье «Вернулся Северный
Ангел» на сайте Институт богословия Русской Северной Традиции в разделе
Переписка). Я крепко держал это в памяти, засыпая вечером 24 ноября.
Заснуть
удалось лишь за полночь. И вот, что я видел в 7. А то, что это было семь
именно, я уверен.
Обыкновенный,
вроде бы, русский город. Чуть выгнувшаяся улочка… Но все не совсем обычно. Как
будто бы вся вселенная притворилась неброской улицей… какая-то ВНЕВРЕМЕННОСТЬ
пронзает воздух! По виду, впрочем, напоминает век XIX или конец XVIII.
Запомнились квадратные серые булыжники мостовой. (Теперь наяву такое, наверное,
можно увидеть только на Красной площади. Но мостовая, представшая мне во сне,
сделана была, разумеется, далеко не так тщательно.)
Домики
стояли вдоль улицы полудеревянные-полукаменные. Они как будто бы тебя видят,
они живые. А вот ни одной живой души человеческой нигде на пространстве меж
ними нет (потому и нет, может быть, что 7 часов утра времени: рановато). По
правую руку – храм.
Высокая-превысокая
у него колоколенка. И возникает в уме: высокая… словно слава!
Врата
у храма как темно-серый железный вздох. Такое вот ощущение. Это наяву не придет
и в голову таким почувствовать что-либо. А в нави – самое обычное дело.
И не
получается войти внутрь сквозь эти врата. Стена – белая. Неровная, будто не по
отвесу – на глазок выложена. Иду неотрывно вдоль нее медленно во двор храма,
сокрытый за высокими закомарами его стен.
И
получаю тем чувствование сквозь них и чувствованием таким знаю: перед вратами
храма сейчас вот собрались певчие, таковых семь.
И
тоже обнаруживают они, что войти не могут. И этим удивлены. И огорчились они
весьма и переговариваются между собою: Мы совершили странствие издалека.
Переплывали моря какие, бездны какие переходили, чтобы сюда попасть! И вдруг у
них тут закрыто. Это неправильно! Это – недопустимое небреженье к Прави.
Пожалуемся царю.
Они
становятся на колени – чинно, как будто бы для молитвы, – и начинают
жаловаться.
*
РАЗГОВОРЧАТАЯ буквица. До святых Кирилла и Мефодия на Руси были два вида
письменности: руница и буквица. Кириллица есть упрощенный вариант буквицы,
подогнанный под «цифирь». Старообрядцы писали не столько кириллицей, сколько
буквицей. Причем – с «разговорами», как они это называли. То есть у
старообрядческих переписчиков была неповторимая у каждого мастера манера
разукрашивать начертания хвостиками да росчерками. По этим вот разукрасам, или
«разговорам», как они называли, сведущие различали каллиграфические школы
различных толков.
**
кудесников БУБЕН. Сейчас почему-то думают, будто бубнить умели одни шаманы
(монголы, угоро-финны). А вообще-то русское слово КУДЕСА означает именно БУБЕН
(дюженник-осмосил).
***
дощечки КОНИГ. Когда книги вырезали на буковых дощечках чертами и резами, они
еще назывались КОНИГИ: вместилища Кона. Но писали без огласовки: КНИГИ. А потом
так стали и говорить.
****
на САНЯХ принимавшие СХИМЫ. Русские великие князья и цари, по обычаю, перед
смертью постригались во СХИМУ (великий ангельский образ монашеский). А хоронили
их по обычаю еще более древнему, северному, на САНЯХ. Эти сани родственники и
приближенные несли на руках до могилы. Поэтому, например, ЗАВЕЩАНИЕ Владимира
Мономаха начинается словами: СИДЯ НА САНЯХ…
Сон
приснился в ночь праздника Марии Магдалины. Согласно Русской Северной Традиции,
Мария Магдалина есть – в числе много другого, ЧТО она есть – посредник между
явью и навью. Области нави принадлежат сон и смерть. Так оно, по крайней мере,
видно отсюда.
Предания
многих народов или даже просто народный опыт свидетельствуют: умершие плохо
представляют себе время настоящее для живых, но метко пророчествуют о будущем.
Ярко представления такие были выражены у скифов и обычай их возводить курганы с
тем связан.
В
«Божественной комедии» Данте много скифских мотивов, что до сих пор никем не
замечено, хотя и в глаза бросается. Мертвые у него там только и делают, что
свидетельствуют о будущем. Вот именно: они его даже не прорицают, а будто бы о
нем свидетельствуют, как УЖЕ очевидцы. (Кстати, серьезный корпус пророчеств,
содержащихся в «Божественной комедии» весь исполнился. Данте заставляет
подвинуться Нострадамуса. Хотя и это тоже почему-то никто пока не заметил).
Однажды
Флав перебрал оранжевого раствора грибов с Мораны. И вынул электромёт и
расстреливал эту штуку почти в упор.
И
с нею ничего не случилось. Железные стерженьки расплющивались, как если бы они
были вылеплены из воска… Флав получил «строгий выговор» в личный
чип – а на ней мы не обнаружили ни царапины!
Она
неуязвима, наверное. Или же обладает способностью во мгновение восстанавливать
повреждения. Ну так вот…
Я
протянул руку к нише в Галерее Трофеев и вынул этот предмет.
И
сразу же моя рука дрогнула.
Прямо
посреди темной прямоугольной поверхности его проросли два глаза. Точащиеся
глубоким огнем… И они схватили, остановив на себе, мой взгляд.
И
снова я чуть не выронил эту штуку, какую мы, пограничники, прозвали между собой
КНИГА-МАСКА.
«Скажите и государю, что вот, ваше императорское
величество, в таком-то городе живет Петр Иванович Бобчинский».
Гоголь, «Ревизор»
Платон
Карасько любил представленность. Наверное, она была тем, чего ему не хватало в
прежние годы в жизни.
Платону
постоянно казалось: мир… такой весь из себя ну ОЧЕНЬ большой. А он, гражданин
Карасько, – в нем очень маленький. Практически – незаметный.
Платон
однажды чуть было даже не спился по сему поводу. (Не только лишь по сему,
конечно, если хорошо разобраться, но…)
Но
это было вообще все совсем в другую эпоху! Когда – не существовало Сети.Теперь
все было в полном порядке! Свободное от работы время Карасько занимал тем, что
методически нагнетал представленность в интернете. (Вот как наращивает качок
мускулы.) Развешивая на создаваемых постах новые, все новые деталюшечки своей
жизни…
Не
только лишь и СВОБОДНОЕ время, впрочем. Платон занимался постами и в рабочее.
Но, конечно, по мере подворачивающихся возможностей и тогда, когда за ним не
следили. Входил, вопреки запрету, в социальную сеть, как украдкою аравийский
бродяга в чужой гарем, и тогда…
Несчетное
число раз был пойман. Четыре – строго предупрежден и однажды… вправду уволен.
У
Шарля Бодлера есть такое высказывание: «По поводу сна, этой скверной еженощной
авантюры, можно сказать лишь одно: люди, ложась спать, каждую ночь проявляют
смелость, которую трудно объяснить иначе, как только непониманием
подстерегающей их опасности»!
Бодлер,
конечно, и вообще славится экспрессивностью. Но такое даже для него чересчур!
Однако,
может быть, фраза сконструирована Бодлером для пущего художественного эффекта –
дабы оттенить что-либо? Вписана словесной виньеткой в какой-нибудь полемический
контекст?
В
одной земле правил царь, прославленный своей мудростью. И вот, случилось
однажды двум чужеземцам посетить стольный город этой земли. Беседовали они меж
собою, проходя главной площадью, да вдруг и начали спорить. И жарким сделался
спор, а под конец вовсе перешел в драку!
Стал
шум, набежала стража, схватила драчунов да и отвела их прямо к царю. Ведь в это
время дня царь, как раз, вершил суд, разбирая всякие нестроения.
И
царь повелел тем схваченным:
-
Скажите мне предмет спора вашего. Что, интересно знать, вас побудило нарушить
столь непристойной дракою покой города моего?
И
отвечали чужеземцы царю, и говорили попеременно, дополняя друг друга. И миновал
в таких речах почти час, и слушали приближенные, и некоторые из них, как можно
было заметить, склонились на сторону одного, а иные поддерживали другого.
