меню

Интервью с Ярославом Астаховым




Ярослав Астахов: "Истинный текст – это срединный путь между медитацией и молитвой".

Интервью с Ярославом Астаховым

- Для начала расскажите немного о себе.

- Терпеть этого не могу (смеется). Когда родился… чего закончил… читателю это надо? Он ведь не эстрадный фанат, он выше. Ладно бы еще вы видели сейчас не меня, а маску мою посмертную.

- А что тогда, вы считаете, было б интересно читателю?

- Кредо было бы интересно, думаю. Что представляет собой писатель как таковой, а именно: как строятся отношения у него со Словом. Ну или, уж в крайнем случае, когда и как начались у него с Ним отношения эти.

- Ловлю на слове: когда и как они начались у вас?

- Похоже, что лет в четырнадцать. Тогда впервые написано было мною… стихотворение. А не просто вот что-то в рифму. И выпало сие на новогоднюю ночь. Точнее, было ею навеяно:

 

И свечей огоньки,

как улыбки усталые;

И бегут пузырьки,

блещут кубки хрустальные;

И не спать и не врать

В эту ночь нам не хочется…

Нужно

              что-то

                           понять –

И прозренье не кончится.

 

- Не каждый бы сумел подобное написать в четырнадцать. Вполне себе зрелый стих! Но вы ведь больше известны как автор прозы, чем как поэт?

- Публиковал и то, и другое. Горжусь, например, что в «Смене» в 1999 году было напечатан среди других моих стихов тот, где утверждается святость Государя Николая II. О ней тогда еще спорили. До прославления – то есть официального признания церковью святости последнего русского царя было еще далеко… Что же до большинства моих текстов - да, это проза. Четыре книги вышло в издательстве «Альва-Первая», плюс повести и рассказы в сборниках и периодике начиная с 1996 года. Возможно, мне и хотелось бы больше писать стихов, именно, но что же могу поделать, коль чаще приходит проза?

- Приходит?

- Лучше не выразить. Это, как если бы ты сидишь на поляне в глухом лесу неподвижно и долго, смотришь… И на поляну эту приходят разные звери, милые или страшные. Или странные. Живущие своей жизнью... Твое же сознание способно это все как-то… фотографировать. То есть запечатлевать в виде произведений, предопределенных заранее, эту живую жизнь.

- Предопределенных заранее?

- Да! Поэтому я и не успокаиваюсь, пока не поставлю последнюю запятую в точном соответствии Предопределению. Бывает, что возвращаюсь к работам десятилетней давности, когда понимаю вдруг, что почувствовал вот сейчас то послание чуть более точно.

- Послание?

- Да, у меня постоянно такое чувство, что через меня что-то передается. Подчас и не всегда понятное мне, но всегда имеются точные инструкции, как именно нужно расположить слова. Как только я понимаю, что, наконец, исполнил эти инструкции вполне в точности - успокаиваюсь. И ничего уже больше не переделываю

- А как же Ваш роман «Крушение Лабиринта»? Одни в нем видят авантюрный роман, другие – загримированную под художественную литературу новую философию. Вы согласитесь, ежели это первое, то его надо было выдумать. А если вдруг и вправду второе, то – глубоко продумать. Так неужели ни то, ни другое на практике при создании вами произведения этого не имело места?

- Я просто видел действительно некий Лабиринт и его описывал. Последовательно, по мере того, как передо мной развертывались его разветвления, тупики, каверны и перепутья. Верите или нет, а я сначала и близко не представлял, чем кончится это все. Наверное, потому в этом тексте присутствуют и места, которые меня самого пугают. (Смеется…) Но вот, когда все закончилось и я перечитал от начала, то многое постиг тогда для себя и о прошлом, и о богах, и о людях. И о Всевышнем Боге.

- Ну, что же, остается пожелать, чтобы и читателю подарил подобное постижение ваш роман.

Комментариев нет:

Отправить комментарий