ТАЙНЫЕ ОСТРОВА; ко кладезю

Вдруг Пеле захотелось купаться. Самоубийство! – была тогда у меня мысль первая. Подернутые голубоватым инеем теснились вокруг отвесные скалы фьорда. Как ухитрились мы незаметно спуститься к воде, беседуя?

Однако в следующее мгновенье вспомнил о чудесном свойстве плащей, выделываемых берегинами. Легкие, как туман. Их даже не замечаешь и можно сбросить единым быстрым движеньем плеч. Материал их однако чует, каким-то образом, температуру тела. А может и сужение капилляров, пронизывающих кожу. И сразу же материя уплотняется, будто бы этот плащ – существо живое. Хотя и по-другому живое, конечно же, нежели животные и растения. И вот, уплотнившись так и оказываясь при этом короче даже, – лоскут колдовской материи согревает вмиг!

Пока я думал подобное, край левого глаза моего вдруг уловил движение, а слух – всплеск. Приглушенный вздох воды, почти незаметный, каким оканчивается прыжок мастера. Как воду вылили в воду – взметывается лишь самая малость брызг! В крови у местных ощутить любимую из четырех стихий на любой дистанции. При всяком положении тела в одно мгновение. Минутой позже послышался в отдалении смешок Пелы. Неповторимый, так переливчато серебрящийся среди шелестов мелких волн…

И не было у меня уже теперь выбора, кроме как за Пелой последовать. Хоть и не ощущал по поводу этому, признаюсь, особенного восторга. Но встретившая вода показалась вдруг, вопреки колючим предчувствиям, ТЕПЛЕЙ воздуха.

Теплей-то, правда, теплей… Но вскорости все равно руки-ноги начнет сводить судорога. И сразу же наглотаюсь волн. И залитые доверху легкие уравновесят с морской стихией. И неживое тело, медленно поворачиваясь, опустится куда-то на дно…

Покачивались в голове такие развеселые думки… Пела беспечно фыркала, ойкала от восторга и даже пыталась петь… Мелькая далеко впереди, почти что уже у противоположного края фьорда. И гнался безуспешно за ней, хоть ускоривался – как это мне тогда представлялось – не стыдно глиссеру!

В итоге, впрочем, я начал вдруг набирать более подходящий темп. И позабылось как-то думать о судорогах. Витало в голове нечто вроде: ха, сколько раз уже избегал я смерти в невероятной этой стране! На суше и на воде… В таких отчаянных положениях что, казалось бы, точно крышка! И вот, однако, живу… И, достанься даже я Старухе сейчас – без разницы: не потянет уж на реванш! Ибо давно как означен разгромный счет в пользу Жизни…

Вот с этакими залихватскими чувствами плыл вперед, пока не коснулся ногами под водой камня противоположного берега. Почувствовал себя совершенно выдохшимся, простым, покоящимся… И Пела, словно бы единым движеньем с возвратной волной от берега, подобралась тогда ко мне и сказала:

- Ой! Ты аж посинел весь!

(А ты ожидала что? Резвясь в ледовитых водах я должен порозоветь, как в бане?) Пела прижалась под водою ко мне, преодолевая случайные противленья волн. И выдохнула почти мне в ухо – невнятное, с оттенком легкой тревоги:

- Пойдем скорее во кладезь! Тут недалеко. 

Я сделал было движенье к берегу, запорошенному пушистым снегом. Но Пела, захватив мою руку двумя своими, решительно повлекла направо, на глубину…

Мое сознание продолжало быть умиротворенным, чистым. Я вяло помогал Пеле буксировать меня в направлении, в каком хочет. Она выдерживала какой-то ей, по-видимому, хорошо известный маршрут, присказывая:

- Вот и хорошо… так… Не надо сейчас гулять… Потом, если будет у тебя такое желание, побродим и по этому пляжику. Теперь же ты столь продрог, что тебе дорога только во кладезь… Там воды… внутренние…

Волны внезапно сделались вокруг… теплыми. Как если бы мы пересекли какую-то разделительную границу. Так именно, вероятно, оно и было. Мы продолжали плавание теперь не просто в северном океане – в струе какого-то из теплых его течений, рек внутри моря (пульсирующих живоносных сосудов, которые пронизывают плоть водной оболочки нашей планеты).

Течение было сильным. Я повернул голову, предчувствуя увидеть распадок в скалах, вливающийся в море поток… пар, гейзеры, может быть, над курящимися туманными берегами… Но не было ничего подобного. Это место, где, вроде бы, должна была река впадать в океан, – там возвышалась такая же, как повсюду, непроницаемая и оснеженная слегка стена фьорда!

Но Пела направлялась туда, по-видимому. Она увлекала меня все ближе ко средоточию необъяснимого тепла. Усилие требовалось уже противостоять встречному движению струй, но это было не сложно и даже радостно, так тело истосковалось по разгорающемуся празднику согревания. 

И вот мы у отвесного берега. Подернутые чуть снегом скалы – стеной великанской крепости… Поток пульсирующего тепла силен. Впадающая в холодные воды Белого моря струя выныривает, по-видимому, откуда-то наискосок снизу.

Тут Пела, повернувшись вполоборота:

- Теперь последи внимательно. Я – ныряю. Ты следуй моментально за мною… воздуху набери сначала. Раскрой под водой глаза. Делай в точности то, что я.

Напутствовав таким образом, она скрылась. Где только что была голова над водной поверхностью – промелькнули ноги. И веером разлетелась вытолкнутая волна.

Я тут же погрузился вослед за Пелой. Открыл под водой глаза, как мне было сказано. Освоился с размытыми контурами… Увидел, о чем начинал догадываться.

Изломанная стена серых скал, серебрящаяся чуть пузырьками. Колышется раскаряченное пятно на ней бурых водорослей. Гипнотизирует чернотой непроглядной своей ОТВЕРСТИЕ посреди пятна…

Жерло пушки.

Такое впечатление могло бы производить оно, коль не было бы овальным. К тому же – не совсем правильным.

Потому как отверстие будто бы в тебя целится… Более того – давит, выбрасывая неостановимо тебе навстречу какой-то нескончаемый вечно направленный против тебя снаряд…

Сифон… Штуки подобного рода называются спелеологами СИФОН – я о них читал где-то.

Мелькающие белые ступни Пелы прошли как череда вспышек в глубине мрака пасти. Погасли в нем…

Руки мои гребли, ноги молотили, как винт. Я следовал путем Пелы. Преодолевая сопротивление давящей мне навстречу теплой воды и, а также… сопротивление собственное.

Кто знает, каков сифон? Уже становится страшно – так хочется глотнуть воздух!..

Какой-то свет наверху… Как славно: тесный колодец из косого стал вертикальным! Возносишься почти как на лифте сквозь падающую встреч воду… Выдох.

Глубокий вдох. Я вынырнул, наконец…

Встревоженные глаза Пелы – но тут же делаются лукавыми и смешливыми. Мы выплыли с нею… где?