Великие
любят сон. Однако не в таком смысле, что норовят при всяческой возможности
дрыхнуть. Тогда бы они были великими ЛЕНТЯЯМИ, ничего больше.
Имеется
в виду, что им нравится ВИДЕТЬ СНЫ.
Талантливые
люди бывают склонны всерьез отнестись к той жизни, которую ведут в сновидениях.
Таков еще один признак, по коему вероятно их отличить от прочих.
Жил
в первую половину позапрошлого века поэт Жерар де Нерваль. И вот каким
поделился он размышлением и наблюдением с человечеством: «Никогда я не отдыхал
во сне. На несколько лишь мгновений, при переходе, впадаю в оцепенение. Затем
же начинается новая жизнь, свободная от условностей времени и пространства.
И сходная, несомненно, с тем состоянием, что ожидает нас после
смерти. Как знать, не имеется ли какой-то связи меж этими двумя таинственными
существованиями? И – не способна ли душа УЖЕ НЫНЧЕ объединить их»?
Нерваль
не одинок в таком видении. Подобные «заметки на полях» можно найти у многих еще
поэтов. У настоящих.
Да
и далеко не только лишь у ПОЭТОВ…
Но
только – у НАСТОЯЩИХ.
Возможно,
сказанное звучит и несколько патетически. Но закономерность имеется. И даже я
наверное и не первый, кто на нее обратил внимание.
Закономерность
о талантах и сновидениях предстоит глазам человечества уже долго.
Кому-то
из читателей пригодится, надеюсь, это напоминание о ней как интересная
информация, которую иногда стоит не упускать из виду. А кто-то и пожмет
плечиком, усматривая почти трюизм…
Но
вот, что интересно бесспорно. Творческого начала люди не только ведь, что
проявляют пристальный интерес к своим снам. Не только, что не стремятся, как
среднестатистический трезвомыслящий, выкинуть поскорей поутру «причудливую
бесполезную ахинею» из головы и переключиться на жизнь «реальную»…
Нет!
Полное впечатление, что, к тому же, великие – почти все – располагают еще и
определенной ФИЛОСОФИЕЙ СНОВИДЕНИЯ.
Продуманной.
Устоявшейся…
Причем
она у них ОДИНАКОВАЯ, примерно… У них у всех – таких разных!
Словно
бы любого из этих разнородных весьма талантов обучали специально предмету «как
следует понимать свою жизнь во сне». Преподавали всем такой курс в ОДНОЙ
философской школе.
Таинственной,
не афиширующей своей деятельности ни для кого другого, кроме как лишь
талантливых единиц… Функционирующей века и притом – совершенно
тайно!
Конечно
же, никакой такой школы не может быть. По крайней мере – …ПО ЭТУ СТОРОНУ.
Однако не будем разводить мистику… раньше времени: в теме про сновидения
поводов для того еще хватит.
А
сделаем сейчас вот что. Просто приведем небольшую подборку высказываний этих
самых великих на тему сновидений и жизни в них.
Возможно,
кто-то и не усмотрит особой связи меж наблюдениями и размышлениями очень разных
людей и в разные времена звучавшими. Однако кто-то, напротив, – я в этом уверен
полностью – немедленно отметит бросающееся в глаза сродство.
И,
более того, этот последний кто-то заметит вдруг, с изумлением: высказывания
талантов на тему сна СКЛАДЫВАЮТСЯ МЕЖДУ СОБОЙ, СЛОВНО ЧАСТИ ПАЗЛА. В картину
почти что цельную, хотя и незавершенную…
Начну,
пожалуй, с моего любимого Майринка. В 1920-м году написан был им роман «Белый
Доминиканец». И в третьей главе романа его центральный герой – мудрец и мистик
Йохер Двенадцатый – говорит следующее:
«Жизнь
внешняя дает ум, но МУДРОСТЬ проистекает всецело из наших снов, то есть из
жизни внутренней. Все истинные искусства имеют корни в царстве сновидения…
Какое
множество людей склонно полагать сны бессмысленными! Они как раз и становятся
таковыми, если упорствовать в том, чтобы не придавать им значения. Тогда ведь у
человека орган сна отмирает, как отмирает и любая часть тела, которой человек
вовсе перестает пользоваться, и драгоценный проводник исчезает.
Обрушивается
мост в жизнь иную, которая куда ценней, чем земная.
Ведь
сновидение представляет собой тропинку, мостик между беспамятством и
бодрствованием. И он есть также тропинка между жизнью и смертью».
Теперь
смотрите, сколь поразительное созвучие составляет Майринку Марина Цветаева.
(Хотя ее откровение и насыщено, разумеется, неповторимо цветаевскими
обертонами.)
Через
двенадцать лет после рождения «Белого доминиканца» (которого поэтесса, скорей всего,
не читала) был издан ее трактат «Искусство при свете совести». И там сияет
бескомпромиссная дефиниция: «Состояние творчества есть состояние СНОВИДЕНИЯ»…
А
далее у Марины следует ряд примеров, показывающих: поэт выбирает метафоры в
точности таким образом, как спящий – альтернативы действий во сне. И вот, какое
заключение Цветаева делает:
«Всякому
спящему и пишущему родной – УДАР УЗНАВАНИЯ. О, спящего не обманешь! Знает врага
и друга, знает дверь и провал за нею и на все это: и друга, и врага,
и дверь, и падение – обречен.
И
не обманет спящего даже сам спящий. Тщетно говорю себе: не войду (в дверь), не
загляну (в окно). Знаю, что войду. Еще говоря, что не загляну, – заглядываю.
О…
не к стихам и к снам требуется искать нам ключ! [Напротив], сами наши стихи и
СНЫ ЕСТЬ КЛЮЧ к пониманию всего».
Еще
через две дюжины лет…
В
дюжинах по нашей теме уместно вполне считать. Сканировать этот ритм, ибо:
двенадцать в году – чего? Месяцев. А месяц это луна. А светит нам луна ночью, а
ночь – это навь и сон. Итак…
Через
две дюжины лет после публикации трактата Цветаевой и еще один автор – на
третьем уже языке – напишет: «По-моему, единственное различие между явью и сном
заключается в том, что первую видят многие, а второй – только один человек. Но
то, что видят многие, может не содержать и ни грана правды, а то, что дано
увидеть лишь одному, порой исходит из самого средоточия истины».
Чеканные
сии строки можно воспринять, согласитесь, как некое своеобразное резюме трудов
Марины и Майринка.
Принадлежат
же они перу Льюиса Клайва Стейплза, и встроены в его роман-проповедь с
необыкновенным названием: «Пока мы лиц не обрели».
К
слову, о Стейплзе. Все любят отмечать стилистическую и жанровую неоднородность
– беспрецедентную – текстов этого автора. И это справедливо вполне. Но стоило
бы упомянуть и стержень, пронизывающий каждое из творений.
Направленность,
которая совершенно никоим образом не меняется, какой бы ни оказалась форма:
любое произведенье Стейплза, писателя, богослова, философа и поэта суть
вырвавшаяся из глубин сердца христианская ПРОПОВЕДЬ…
Метафорическая,
как правило.
Таков
и роман о лицах, не обретенных покуда, который переведен был на русский совсем
недавно. И выполнил перевод этот Илья Кормильцев, поэт.
И
– уровня такого поэт, что и одними уже стихами суть православный* богослов и
философ.
Роману
Стейплза достался, волей Всевышнего, такой толмач, который достигает в
творениях своих собственных никак не меньших высот, чем Льюис.
По
крайней мере – не меньших… Песни, что исполняла группа «Наутилус Помпилиус» на
стихи Кормильцева, все были как ЗАЗВУЧАВШИЙ СОН… Как погружение в навь, но в
такую, которая представляет собою звон КЛЮЧЕЙ К ЯВИ.
Возможно,
мы еще как-нибудь остановимся и подробней на этой теме. Но непосредственно в
следующий раз мы продолжим, наверное, эту подборку высказываний великих про
сновидения… Или Читателю были бы интересней мои рассказы о том, что я во сне
вижу сам?
_______________
*
Илья Кормильцев крестился по православному обряду в 1995 году. В 59-м родился,
в 95-м крестился. То есть 36-и лет от роду. Три дюжины лет вполне зрелый
возраст. Креститься взрослыми было в обычае христианства раннего, то есть когда
его никакого другого, кроме как православного, еще не было. Об этом
небезынтересно написано вот здесь, между прочим:
© Ярослав Астахов, 07.05.2012
А мне тут на днях вот какой сон приснился: http://marussiam.blogspot.com Яркий, тревожный... страшный.
ОтветитьУдалить