Чудо Открытых Врат

 

(Этот рассказ навеяла притча Алены Селивановой «Альвред»).

В камере смертников Альвред осознал, что именно привело к тому, что перестал быть Орденом его орден. (Последние часы, вы учите многому… Но зачем, если вы - последние? Когда уже ничего не получится изменить…) Произошло это между прочим по ходу падения Монсегюра.

Орден пережил крушение этой крепости. Последовавшее затем рассеяние не сломило его. Напротив, совершенные братья усилили повсеместно свое влияние. Хотя и сделалось оно тайным, и если прежде сильные мира сего кокетничали своей дружбой с Орденом, то теперь — уже БОЯЛИСЬ не иметь оной ну или (хуже!) ее лишиться.

Ценою собственной и чужой крови Совершенные не только лишь сохранили, но даже и преумножили свою власть. Однако перестали быть Орденом, который боготворил Альвред! Наверное, высшие настоятели сами чувствовали перелицовку и постепенно перестали себя именовать Альви, поскольку величание теперь вызывало только сарказм...

С какого времени говорить о белых одеждах стало смешно? Альвред, обреченный аутодафе, знал точно. День. Час. Мгновение.

 

...Осажденный донжон содрогнулся. Свод гридницы прорезала угловатая, пыхнувшая пылью трещина.

- Требушет!!!

- Быть не может! Как бы его затащили паписты на крутизну?!

- Да по частям, идиот! (Ну то есть я хотел сказать “совершенный брат”.)

- А после что? собирали в сумерках?..  

 

Гул голосов оборвался стуком распахнувшейся двери.

- Альвред! — загремел Учитель. — Хватай мой арбалет и тащи на лысую пядь!

 

Ум боевого монаха еще не успел осознать приказ, а натренированное тело уже волокло учительский самострел — превышающий в полтора раза размер арбалетов обыкновенных — кверху по крутой лестнице.

Давно прошли времена, когда в ответ на команду он со страху воскликнул бы: я не буду! только не туда!.. зачем же находиться на открытой площадке, если безопасно можно пускать болты из бойниц?! Или: а почему бы тебе самому не повлечь это свое стопудовое чудище? Я что тебе, Геркулес?!

 

Годы обучения показали Альвреду, что на любые подобные вопрошания даст Учитель отвечает: НЕ ЗНАЮ.

И ведь не врет!

Владимир во объяснение своей такой странности даже не ссылался на Сократа, сказавшего: «Я знаю только... что я ничего не знаю. Тогда как другие не знают и даже этого.» Не прибавлял, что Сивилла, услышав это признание, молитвенно сложила перед Сократом руки и нарекла величайшим из мудрецов!

Учитель пояснял исключительно словами БОГ ЗНАЕТ, а прибавлял непонятное: Он единственный, кто суть воистину Есть и беда человека в том, что не замечает человек следствия из сего: его, человека… нет!

Когда ученик пытался в ответ указывать пальцем на окружающих, на себя или даже на самого же Учителя — тот принимался лишь очень, очень долго смеяться...

 

Практика постепенно доказывала Альвреду: именно действия, которых императивную безальтернативность «обосновывал» Учитель этим своим НЕ ЗНАЮ, — давали неизменно результат идеальный!

- Неужто  владеешь ты Истиной в последней инстанции?

- Да ничуть. Но, не считая свое бытие за Истину - как бы располагаю Её овладевать мною.

- А если я не поверю?

- Имеешь полное право. Двери монастыря — открыты.

 

И сказанное последним тоже являлось истиной. (До определенного дня. Часа. Мига.) Доколе Орден оставался собой он славился своим Чудом Открытых Врат.

Их медные тяжелые створы пребывали распахнуты днем и ночью. Ничто не убеждало наглядней — монахи видели: любой имеет право покинуть Орден в любой момент.

Не спорь. Не возражай. Не противоречь. Требование безоговорочного послушания предъявляли настоятели Альви ничуть не менее жестко, нежели таковые монастырей папистских. А то так и даже строже. Однако только у Совершенных Братьев уравновешивала строжайший дисциплинарный устав - свобода исхода в любой момент! (До определенного дня. Часа. Мига.)

Волен изойти был всякий всегда.

Однако проникнуть внутрь — это вот уже не в любое время и далеко не каждый! Пройти распахнутыми Вратами властен был исключительно монах, принявший постриг от ножниц настоятеля Альви.

Иным же не удавалось никак преодолеть упругое незримое облако Силы между столпами врат — ни пешему и ни конному!

Защитники Монсегюра расстреливали беззастенчиво толпы сбивающихся в кровавый ком атакующих — ведь ПОКИДАТЬ-то обитель могли невозбранно не только живые души, но и неодушевленные стрелы!

Папа говорил не раз укоризненно великому магистру монсегюрскому: еретик! любой приходящий ко мне найдет мою дверь открытой! На что непреклонный мятежник ответствовал: сам еретик! я праведнее понтифика, потому как любой ИСХОДЯЩИЙ найдет мою дверь открытой!

 

...Донжон содрогнулся весь от нового камня, пущенного требушетом осаждающих, и часть лестницы обвалилась. Альвред и Учитель его успели в последнее мгновение выскочить на открытую проливному дождю и чуть выпуклую макушку башни.

Там обнаружили они вдруг великого магистра своего Ордена. В полном вооружении боевом!

Столь вычурных лат не видели ни в Европе и ни, тем более, во Московии, где рыцари предпочитали кольчуги броням, поскольку не стесняют лишь первые только гибких движений воина.

Но находился воинственный настоятель не только в латах, а также и - в отчаянии кромешном!

- Бежим отсюда скорее! — он показал рукой: — все мертвы. Ну кроме нескольких раненых, но чего же теперь о них… Орден умер!

- Однако трое мы пока еще живы и невредимы, — парировал с холодной улыбкой Учитель Альвреда, склонившись в этикетном поклоне.

- Но не надолго! — гиеной взвыл настоятель. — Смотри: они заряжают уже в требушет не камень, а... бочку с порохом!! Они всего лишь пристреливались, кидая идиотские эти свои булыжники! Ты разве не понимаешь, легат, что сейчас тут все полетит к чертям?!!

- А вот и не полетит.

 

Учитель снял, наконец, тяжеловесное чудище свое с ученического плеча.

(Ну да! ведь если бы он сам его нес — у него сейчас бы дрожали руки, сознал запоздало Альвред).

Владимир наложил стрелу и прицелился… треньк!! — и обернулся и рассмеялся хищно.

- Вы видели?!

 

Они... видели.

Папский требучетчик оказался не слабо пронзен болтом!

Да только и себя показал не слабым (слабо говоря!) воином. Движения подранка лишь чуть замедлились, а стрела... ее оперение вытарчивало у него из левого глаза, тогда как наконечник посверкивал на затылке... но все-таки продолжал подстреленный обслуживать требушет!!

- Демон?! - вскрикнул магистр. - На папской находящийся на службе?!! Спаси нас и сохрани… так не прав ли Данте?

 

Прошитый стрелою череп… спустил рычаг!

Бочка пороху понеслась, раскручивая короткий фитиль искрящийся, до лысой смотровой макушки донжона...

- Прощайте, братья! — яростно и почему-то вдруг весело заорал Владимир.

 

И с этими словами он вскочил на зубец!

(Так вот зачем из бойниц-то нельзя нам было… — вновь понял в этот миг задним умом Альвред.)

 

Вертящаяся в полете бочка бы просто вынесла веселого рыцаря. Да только воин-монах сумел — рассчитать момент!

Ну то есть рассчитал Он, конечно, а им — овладела Истина. Приказывая вот именно СЕЙЧАС прыгнуть навстречу смерти с отчаянной высоты!..

Послушник встретил и обнял в полете бомбу и тем — отклонил полет. Снаряд ударил в стену донжона, ломая кости вцепившегося монаха и - срикошетил… случайно(?!?!) в том именно направлении, какое меньше всего соответствовало намерениям воинства Папы. Альвред увидел падение своего Учителя не куда-нибудь, а именно в то самое место, где находились главные силы, осадившие Монсегюр!

Грохнул взрыв. 

 

Сначала ни ученик, ни магистр не сумели поверить очам своим… Но потом - они вдруг ОБНЯЛИСЬ крепко, резко и не сговариваясь, как просто два нечаянно выживших пред лицом неизбывной гибели человека...                                                             

Но в следующее мгновенье великий, невольно опростившийся ненадолго, посторонился почти брезгливо рядового монаха. И сразу же возопил торжественно:

- О! Свершилось!.. А я всегда говорил: нет силы, способной противостать могуществу ордена! Наш орден непобедим! Пока магистром являюсь, конечно, я, а не какие-то фантазеры, что покушаться рискуют и даже на здравый смысл — орден будет стоять!

 

Дождь постоянно бросал отрезвляющие пригоршни в глаза то магистру, а то Альвреду.

- Я соболезную тебе, кстати, — произнес настоятель, неловко выжимая выбившийся из-под кирасы подол подрясника. — Погибший только что рыцарь ведь был тебе чем-то вроде... Учителя? так, брат Альвред? Сочувствую, коли этак...  ведь очень, очень характер непростой наблюдался у этого человека. И даже самое имя странное это славянское его - претензию означало на… МИРОВОЕ ГОСПОДСТВО! Ну вот и наказал Господь за гордыню, ты сам все видел.

 

Альвред распрямился и гневно глянул в глаза магистра.

Последний же воспринял это знаком вопроса, на коий поспешил и ответствовать:

- Да — ГОРДЫНЮ. Прыгнуть навстречу бочке! Я просто не понимаю, мальчик, на что этот безумец рассчитывал... Впрочем, ладно! Время пришло положить конец подобному… попрыгунчеству (во всех смыслах)! Взрыв бочки нас избавил от меча Папы. Случайно. Временно… Паписты ряды восполнят и Монсегюру суждено пасть.

- Обители Грааля?!

- О да, мой мальчик. Если бы ты пожил с мое, ты бы понял, что никакой Грааль… Однако нам сейчас не до сказок. Необходимо побеспокоиться успеть вынести сокровища тайным ходом. О нем известно лишь мне. Я поклялся… Но ты ведь будешь помалкивать, потому как и тебе перепадет кое-что, смекаешь? Да и другим, которые помогут нам спасти нажитое.

- Другим? Не ваши ли слова были только что: «все мертвы»?

- Ты не совсем их правильно понял, сын мой. Опытные бойцы — да. Все они или мертвы или же вот-вот отойдут ко Господу. Но прячутся по щелям еще тут избавленные от повинности воинской. За маленькие услуги мне. И вот я сейчас потребую от них службы — носильщиками… Да только не разбежались они бы со страху, дурни! Ворота… ведь они у нас нараспашку, как оно всегда принято...

 

Альвред оторопел. Он ожидал от великого магистра в этот момент отнюдь не таких речей…

- Ну и чего ты стоишь!! — внезапно вдруг рявкнул тот. — Мы двое не вынесем и десятой части, потребуются все спины попрятавшихся негодников... А улизнуть ведь они способны в любой момент.

- Беги немедленно вниз и ЗАКРОЙ ВРАТА, — спокойнее и тверже уже заключил магистр. — Ты этим их и ЗАПРЕШЬ, великие, воспетые всеми скальдами Врата наши. Они ведь у нас особенные, как это тебе известно. Самозамкнутся намертво - лишь закрой! И после этого станут они открываться только по Слову тайному, какое известно мне.

 

Боевой монах еще не успел осознать приказ, а натренированное тело уже неслось вниз, бесстрашно перепрыгивая пустоты, образовавшиеся на месте ступеней, повыпавших в результате обстрела требушетом донжона.

Не спорить. Не возражать. Не противоречить.

Ведь послушание настоятелю священно покуда ворота монастыря — открыты.

А ворота были открыты.

Пока.

 

...Впоследствии великий магистр говорил не раз:

- А и давно бы нам надо было такое сделать! Важнее контролировать выход, нежели вход! И послушание тебе лишь выигрывает, когда известно, что никому от тебя никуда не деться. А прочие — благоглупости! Вон папы-то давно плюнули на них и приобрели весь мир. Ну а теперь и у нас обретется сила ничуть не меньшая.

 

...Меньшая или нет, а орден вернул позиции. Тайно, исподволь. И даже преумножил влияние, ибо если раньше его любили, теперь — боялись.

И самый Монсегюр сумел опять возвратить себе орден под контроль, используя подставных владельцев. И дисциплина действительно сделалась более строгой их-за того, что стали теперь ворота — затворены.

- ...как дверь вот этой камеры смертников, — шептал Альвред.