ЯЙЦО ЧЕРВЯ

Как трудно становилось идти. Слой грязи постепенно тучнел на полу проклятого коридора, казалось мне, с каждым шагом. 

Но эта вязкая жижа, издающая резкий тяжелый запах, особенно никого не смутила, кажется, хотя и замечал я усталость в движеньях спутников.

У каждого из нас на ногах были великолепной местной работы кожаные ботфорты. Незаменимая вещь, я скажу вам, для переходов на рискованные дистанции по непростой местности.

Подходят на любой случай. Мягкие голенища их, когда скатаны, предохраняют от случайных ударов уязвимую берцовую кость. А если надо предотвратить попадание в сапоги влаги, грязи – как вот сейчас – разворачиваешь на полную высоту.

Я так и поступил и ботфорты достали мне, как это говорят, «по самое не хочу». Однако и после этого сгибать ноги в коленях при ходьбе оставалось почти что также легко, как раньше.

Итак, я бодро маршировал, всё более приноравливаясь преодолевать зыбкое грязевое сопротивленье. Усталость, нараставшая необратимо, казалось, мгновенья еще назад, вдруг расточилась куда-то сама собою… хоть мы не предпринимали отдыха!

Я видел, что точно также приободрились и большинство спутников. А вот у проводника, напротив – я вдруг заметил – вид становился какой-то все более напряженный, встревоженный…

Я начал за ним следить. Я заметил: он потянул ноздрей воздух, будто принюхиваясь. И буркнул тут же себе под нос, помрачнев, что-то краткое. Затем вдруг распрямился и встряхнулся весь как-то и – во мгновение ока  передо мною был уже совсем иной человек!

И он ускорился, этот иной, и решительно прошагал вперед, раздвигая попавшихся на пути. Затем – я уловил это по характерному движению его плеча и спины – оказавшись во главе шествия, проводник извлек меч!

А ведь коридор был прям и просматривался неплохо в зеленоватом свеченье плесени что вперед, что назад. И мы представляли в его пространстве единственные живые души. Причем не маячило на всем его протяжении каких-либо ответвлений, откуда бы мог на нас кто-то выскочить.

Однако меня не особенно удивило желанье проводника стать полностью наготове. Есть множество всяких мест, которые глядятся как тишь да гладь, а на деле как раз и целят в тебя сейчас маскированные свои жвалы (хотя бы Владивостокский порт вечером… в прошлой жизни)…

Так что изумило меня не самое появление клинка в руках опытного без видимой причины на то. Скорей заинтриговала последовательность несколько странных действий, которые проводник начал осуществлять с ним. Поэтому я ускорился и почти нагнал вожатого нашего, опередив некоторых, чтобы все лучше видеть.

Сначала проводник лишь нес меч, уставив его вперед и держа параллельно полу, на вытянутой руке. Используя его как, я бы сказал, штык взятой наперевес винтовки.

Однако это вот именно винтовку или копье можно было бы нести таким образом практически без усилий. Тогда как меч… проводник даже вынужден был несколько раз менять руку. Свободной он при этом показывал, выставив ладонь за спиной, чтобы мы держались от него сзади.

Но вскоре проводник приступил к еще более странным действиям. А именно, почти через каждые несколько шагов он стал останавливаться и тыкать острием клинка впереди себя… просто в пустоту.

В не содержащий ничего воздух… ничего кроме, разве, зловония! Впрочем, даже и оно как-то выветрилось (куда и как, если даже ни малейшего сквозняка тут не чувствовалось?) или почему-то мой нос вовсе перестал к тому времени его чуять.

А также и мои спутники, насколько я мог судить. Оглядываясь, я видел отнюдь не застывшие недовольные гримасы вынужденных обонять нежелательное. Скорей то были восторженно-расслабленные лица людей, пропускающих через легкие горный воздух.

Восторженные. Пожалуй, это было тут ключевое слово. Глаза у ребят поблескивали как если бы после нескольких бокалов хорошего вина! Настроение у команды заметно поднялось, кто-то перешучивался с кем-то, все улыбались.

Очень молодой парень, с которым познакомили меня вчера вечером, лихо маршировал вперед, полуприкрыв глаза и насвистывая какой-то замысловатый мотив. Так он обогнал меня, подмигнув, и после… опередил даже проводника!

Последнему, я заметил, пришлась далеко не по вкусу такая самонадеянность. Он дернулся и остановился. По-видимому, набирая в грудь воздуху, чтобы выдать окрик.

А дальше произошло немыслимое и жуткое.

Да, крик раздался… но – не из проводниковых уст.

А завопил этот юный. А я стоял, натолкнувшись на спину проводника, и смотрел, как подгибаются у него колени…

Сейчас он упадет замертво, я подумал. Но этого не случилось. Опередивший всех продолжал расслабленно стоять прямо посреди коридора…

Точнее говоря, не стоять – висеть.

Я видел, что его ноги поджались и носки сапог не касаются уже грязи. Как если бы он плотно прилип к чему-то, к некой вертикальной поверхности, находящейся перед ним. Или – будто бы его кто-то схватил и цепко держал, не двигаясь.

Однако туннель был пуст! Я вовсе ничего не мог различить рядом с медленно пошевеливающейся человеческой фигуркой, висящей в воздухе. Даже никаких смутных контуров!

Да, схваченный непонятно чем двигался не так вовсе, как это делают пытающиеся вырваться. Он… словно бы вот как-то умащивался на ложе, устраивался для перехода в сон… Возглас, им изданный перед этим, кстати, скорее был выражением удивления, а не боли.

Меж тем наш проводник, выругавшись, опустил меч. Быстрыми и небрежными шагами, как-то вразвалку, подошел ближе. И я побрел ему вслед. «И необъяснимое зрелище предстало нашим глазам», как бы написали, наверное, в романе прошлого века.

Он будто бы обнимал что-то круглое и широкое, этот парень. Прозрачное… Нет – вообще невидимое. Или – было бы лучше всего тут сказать, наверное – прозрачное до невидимости.

Глаза у него были закрыты плотно, и на расслабленном лице таяла ликующая улыбка. Она загипнотизировала меня, и она… как будто звала куда-то.

А кожа этого лица становилась, меж тем… прозрачной. Делались видны мышцы… сосуды… кости.

Затем на дно коридора упала, хлюпнув о грязь, одежда… не облекавшая более ничего!

Перед глазами же нашими медленно проступил из воздуха резкий, хотя и зыбкий, багровый контур. Напоминающий полупрозрачный овал. Гигантский вертикально поставленный мяч для регби.

Неправильную шишковатую поверхность он имел, впрочем, этот «мяч», насколько я сумел рассмотреть в мгновения, покуда мы еще могли его видеть.

Поверхность эта напоминала собой как бы мелкую слабо светящуюся сетку, натянутую на что-то. Или, точнее будет сказать, переплетение капилляров, какое бывает видно на срезах биологических тканей под микроскопом.

Наш проводник попытался вогнать в это нечто меч, перехватив его двумя руками и размахнувшись. Тяжелый клинок сломался, вырвав из воздуха искру, прозвенев, как оборванная струна.

- Вот это яйцо червя, – произнес проводник, бросив бесполезный осколок и обнимая себя за плечи. – Сейчас оно переварит… кровь и сделается невидимое опять. Запомните, где оно тут находится. Обойдите.

- А дальше, – продолжал он, вздохнув, – дальше можно следовать уже безбоязненно. Ведь эти твари терпеть не могут одна другую! Даже яйцо их кладки вызревает единственное на коридор. Сильнейшее – или злейшее – убивает своими флюидами остальных братьев.

25.01.2013